Название мне лень придумывать
Дата: 1 декабря 1921 года, вечер.
Место: где-то в Венгрии.
Участники: Геллерт Гриндевальд и Рудольф Вереш
Тестовый эпизодик
Страница: 1
Сообщений 1 страница 17 из 17
Поделиться12017-01-30 23:35:08
Поделиться22017-01-30 23:35:22
Геллерт не злился. Прошло ведь уже несколько часов, с тех пор как он узнал про интервью бывшего преподавателя и нынешнего союзника, так что Геллерт уже совсем не злился. Не понимал, да. Много чего не понимал, но ни чуточки не злился. Настолько не злился, что, аппарировав перед домом Вереша, он всего-то деликатно постучал в дверь.
Никто не ответил. Подождал. Постучал ещё раз, уже настойчивее, но с тем же результатом.
Руководителя Форштросс нет дома? Да, должно быть, так. Ведь Рудольф Вереш кто угодно но не трус, который станет прятаться от неприятного разговора, притворяясь, что не слышал стука. Не трус. Ведь трус бы не решился столь агрессивно критиковать избранного две недели назад канцлера, когда все они - и Вереш в том числе - приложили столько усилий, чтобы это наконец произошло. Но чего он, чтоб его эрдхенне девять раз в зад клюнул, добивался?!
Непонимание взывало к немедленным действиям, а ещё Геллерт ничуть не злился - настолько не злился, что отсутствие Вереша в доме казалось практически оскорблением, - поэтому диагностическое заклинание, проверявшее наличие защиты на доме получилось само собой. Зачем ему ломиться в дом к Верешу? А что, на улице его дожидаться, что ли?
Вообще-то, пробивать чужую защиту, особенно темномагическую, полагалось лишь после обстоятельного изучения, чётко следуя намеченному плану. В методичках для юных авроров так написано и, стоит заметить, не зря. Не только ошибка, но и промедление при работе с хорошей защитой может дорого стоить неосторожному магу. Но Геллерт-то не юный аврор, а Вереш учил его Тёмным Искусствам, и значит, его колдовские привычки Гриндевальд знал неплохо.
Но совсем без осмотра обходиться, конечно, не стоило. Геллерт обошёл дом, чередуя различные диагностические чары, подмечая участки, которые казались ему наиболее интересными, пару раз осторожно попробовал протолкнуть сгустки своей магии через хитросплетения Верешовых заклинаний, проверяя чувствительность защиты. Что ж, неплохо. На вид весьма сложная и не лишённая некоторой изящности многослойка. Гипотетическая команда авроров, отравленная арестовать Вереша, управилась бы к утру, потратив многие часы на детальный анализ каждого компонента. Геллерт собирался часа через полтора оценить запасы чая своего бывшего учителя.
Из этого графика Геллерт выбился минут на пятнадцать и, что обиднее, напоследок серьёзно ошибся и как раз из-за того, что хорошо знал привычки Рудольфа Вереша.
Ну сколько раз тот с жаром доказывал, что традиционный Лайошмижский кокон лучше всех этих “новомодных немецких переделок”? Вот Геллерт и не ждал подвоха и, как оказалось, зря.
Вариантов оставалось два: отступить, попытаться максимально закрыться и надеяться, что его хотя бы не убьёт, или, наоборот, отбросив все деликатности и сложности, просто продавить то, что осталось от защиты, рассчитывая, что он уже достаточно её для этого разобрал. Конечно, Геллерт выбрал второй.
Уже стемнело, так что полыхнувшие цветными переливами стены выглядели очень даже красиво, а тёмных пропалин, которые они после себя оставляли, видно было плохо. Жалобно тренькая, одно за другим начали рассыпаться осколками окна, и финальным аккордом о стену коридора громыхнуло сорвавшейся с петель дверью.
Геллерт вздохнул, пожал плечами и, переступив через деревянные щепки, отправился искать чай. В конце концов, Рудольф сам виноват. Большинство его достойных внимания сторонников уже давно приняли меры для того, чтобы Геллерту не пришлось выламывать их двери, если ему захочется прийти в гости без приглашения.
Вернувшегося хозяина дома Геллерт встретил в кресле у камина в выстуженной из-за выбитых окон гостиной. Отсалютовав Верешу чашкой, он, как будто продолжая прерванный разговор, осведомился:
- Так о чём ты хотел со мной поговорить?
Правая ладонь, правда, лежала на палочке. На всякий случай. Вдруг учитель будет так рад его видеть, что не сможет сдержать своего счастья?
Поделиться32017-01-31 14:09:27
Когда поступил первый сигнал о том, что кто-то пытается проникнуть сквозь защиту дома, Вереш подумал, что было бы совсем неплохо устроить тренировку в полевых условиях, прямо сейчас взять с собой Бахмайера и Ольсена, аппарировать на место и посмотреть, чему они научились, хватит ли им полминуты, чтобы расправиться с недоумком, который решил влезть не в тот дом. А десяти секунд? Однако он быстро отказался от этой мысли. Дети, конечно, будут рады развлечься, но успеют они, скорее всего, к самой развязке. Система справится быстрее, что ни говори. Поэтому он продолжил и закончил тренировку в обычном режиме, и когда дети были уже окончательно вымотаны, отпустил их по домам, а сам пошел прогуляться по Будапешту.
Город, как всегда, был прекрасен. Может быть, кто-то и считал, что он никогда не сможет сравниться с Веной, но Рудольф точно знал, что это не так. Будапешт умел быть разным, и в любом своем проявлении почти невозможно красивым, в этом и был ключ. И дело не только в том, насколько разным он был для магов и магглов, хотя обе части заслуживали самого пристального внимания. Но буквально за каждым поворотом, за любым, даже самым знакомым углом, можно было найти для себя что-нибудь новое. Старые узкие улицы, новые улицы с огромными домами в австрийском стиле, мощеные площади, трамваи, статуи каких-то давно умерших магглов, даже фонарные столбы. И, конечно, мосты. Здесь можно было бродить бесконечно, даже не задумываясь о том, чтобы сократить путь магическим перемещением. Это все не должно было доставаться магглам в безраздельное пользование. Недавно окончившаяся война так ясно дала понять, что эти варвары плевать хотели на любую красоту, любое искусство, когда речь идет о переделе мира, что даже самым недальновидным должно было стать понятно: без должного руководства они перебьют друг друга очень скоро. И это полбеды, главное - они уничтожат то, что действительно стоит сожаления.
Вереш свернул в неприметный переулок и прошел еще несколько шагов и остановился у кованой зеленой калитки. Сквозь ее узоры были видны руины, в которые, очевидно, война превратила один из домов, и который и не думали восстанавливать. Руины не вызывали у магглов вопросов. Это могло быть удивительным, но Рудольф уже разучился удивляться глупости этих созданий. Он приложил палочку к замку, калитка со скрипом открылась, пропуская волшебника в его мир, и закрылась за ним со звонким щелчком, опять разделяя город на две части, вынужденные существовать не пересекаясь вот уже несколько столетий.
Второй сигнал поступил тогда, когда Рудольф покупал свежий номер газеты. Невероятно, но кто-то все же справился с защитой. Маг усмехнулся. Значит у аврората будет повод проявить свою доблесть и виртуозность, ведь вторжение в дом едва ли осталось незамеченным, над этим Вереш тоже поработал. А может быть, не только у аврората. Чем не повод для этой гвардии, которую справил себе Геллерт, запачкать новую форму? К дому он пошел пешком, чтобы дать им время проявить себя.
Но дом встретил тишиной выломанных дверей и выбитых окон. Соседи погасили свет или, может быть, не зажигали его, но был вечер, в декабре темнеет рано, и Рудольф точно знал, что к этому времени Рацы, например, уже собираются за ужином. Но сейчас было тихо и темно. Никакого аврората. никаких людей Геллерта. Никто не сообщил властям? Нет, невозможно. Что же тогда? Ответ лежал на поверхности и игнорировать его было глупо. Вероника Рац вызвала бы авроров, если бы авроры уже не были бы здесь. Что ж, если это дело их рук, сопротивляться Вереш не собирался. Он спрятал палочку, несколько раз вдохнул и вошел в дом.
Нет, авроров не было, а был как раз эти новые Тройевахе в лице своего лидера.
- А, Геллерт, - он улыбнулся так, как будто встретил бывшего студента у дверей, в которые тот только что вежливо постучал. - Рад тебя видеть. Смотрю, ты нашел чай. Хорошо.
Гриндевальд был лучшим за все времена студентом Рудольфа Вереша, и пошел он дальше, чем кто-то еще, не считая Гартвига, но он все еще оставался его студентом, и привычку обращаться по имени изжить не удалось, а Геллерт не настаивал, хотя и мог бы. Он положил газету на камин, а палочку все же взял в руку, но только для того, чтобы восстановить окна и дверь. Охранную систему тоже придется восстанавливать, но это потом.
- Надеюсь, защита не доставила проблем, - доставила, раз заняла у Геллерта столько времени, и Рудольф был доволен этим. - Если бы я знал, что придешь ты, я бы нейтрализовал ее.
Ведь, в конце концов, он знал, что кто-то придет. Не думал, что именно Геллерт, конечно. Наверно, это был хороший знак. Или наоборот, это как посмотреть. На скорую руку закончив с окнами, Рудольф разжег камин и сел напротив ученика.
- Я всегда рад поговорить с тобой, Геллерт. Я не пытаюсь учить тебя, что тебе делать, потому что ты лучше меня знаешь это. Лучше меня и лучше любого другого человека в этой стране, включая твоих бывших однокурсников, - он не собирался притворяться, что не знает, о чем речь. Это было бы унизительно. - Не все понимают это. Кто-то должен открыть им глаза.
Поделиться42017-01-31 20:18:39
Что ж, безудержного счастья, оправдавшего бы применение магии, не последовало. Всего лишь умеренная радость, о которой Вереш не преминул сообщить. Ответить аналогичным любезным заверением? Нет, не сейчас. Определённо не сейчас.
Геллерт ещё раз напомнил себе, что обещал не злиться, и с сожалением вздохнул. Азарт разбирательства с защитой на доме, которое к тому же, несмотря на все усилия Геллерта свести всё к чистой воды импровизации, не обошлось без доли рутины, успел поугаснуть, и теперь Геллерт не прочь был и подраться. Чтобы меньше пришлось вспоминать о твёрдом намерении не злиться.
На вопрос о защите Геллерт неопределённо махнул рукой, глядя как Вереш занимается устранением ущерба его дому.
- Проблем? Нет, что ты, - покачал он головой. - Хотя неожиданности были. Меня радует, что ты не так привязан к старым привычкам, как можно было бы подумать.
Действительно, не называть же каждую встреченную сложность проблемой? Особенно, если никаких серьёзных последствий столкновение с этой сложностью не имело. Так что Геллерт был уверен, что в таком его ответе не было ни капли лжи.
- И кого же ты ждал? - Геллерт даже немного подался вперёд, показывая собеседнику, что ответ ему весьма интересен. Увидеть Гриндевальда он, значит, не рассчитывал? Отчасти это могло говорить в пользу Вереша. То есть в пользу того, что он просто сделал глупость и сам того не понял. Альтернатива же значила бы, что форштроссовцам в скором времени может понадобиться новый руководитель. Но кого они примут? Пожалуй, разве что самого Геллерта…
Нет, не надо об этом, он же обещал.
Слова были правильные. О да, Рудольф, должно быть, неллохо его успел изучить… И в то же время так промахнулся. Удивительно. То, что к чему в других обстоятельствах он мог бы и прислушаться, сейчас его раздражало.
- Не все, - с явным сожалением вздохнул Геллерт. Отвлекшись от учителя, он замолчал и занялся внимательным изучением чашки, которую держал в руке. Очень внимательным. Право слово, этот незамысловатый кусок фарфора не заслуживал столько внимания. Когда он снова вернулся к разговору, голос его звучал уже жёстко, без признаков прежней расслабленности. - Более того, некоторые считают, что лучше меня знают, чего я хочу, не так ли… Рудольф? Даже не просто считают. Уверены. Настолько, что могут начать действовать, опираясь на эту уверенность. Так не соизволишь мне объяснить, чего я хочу? И какое к этому имеют отношение твои поступки? Кому и на что ты собрался открывать глаза?
Поделиться52017-02-01 10:05:21
Ах да, старые привычки. Вереш сдержанно улыбнулся: так вот, значит, в чем была сложность. Да, Темные Искусства на той тонкой грани, когда они становятся Искусствами, переставая быть просто обыкновенной магией, предполагают некоторую интерактивность. Проще говоря, тот, кто противостоит им, сам создает себе преграды, от мага требуется только предугадать ход мыслей противника. Что бывает не так сложно, как может показаться, если этот маг долгие годы уверенно твердит о преимуществах старого-доброго Лайошмижского кокона, под который так легко маскировать другие заклинания.
- Ждал того, кто будет не в состоянии справиться с системой охраны. Таких вокруг подавляющее большинство. Для всех остальных двери моего дома гостеприимно распахнуты в любое время дня и ночи, и для них есть чай. Или, может, хочешь чего покрепче?
Все же время было в самый раз для ужина, а перед ужином Рудольф по старой привычке, еще, пожалуй, более старой, чем привычка нахваливать студентам кокон, выпивал бокал красного сухого вина. И был к ней ничуть не менее привязан, чем к той первой, так что отказываться сегодня тоже не собирался. Стекла из дверцы буфета не вылетели, но покрылись сетью мелких трещин. Вереш хотел исправить, но махнул рукой: так даже по-своему красиво, и, к тому же, будет отличным напоминанием о том, на какой уровень благодаря его стараниям выходят некоторые, кому таланта достает. Наполнил два бокала, один из которых поставил рядом с Гриндевальдом: откажется - его дело. Пока ходил, его взгляд опять упал на газету, возвращая к тому поводу, который выбрал для визита бывший ученик.
- Не думал, что тебе не понравится эта статейка, Геллерт. Но предполагал, что она может прийтись не по душе Ансварту. Однако ты здесь...
Да, он был здесь, он был явно не в духе, и совершенно очевидно было, что это не Гартвиг прислал его сюда. Не напрямую, во всяком случае. Хотя и не стоило забывать о том, что нынешний канцлер был выпускником Ветара, и вовсе не потому что родители хотели приткнуть наследника на самый престижный факультет. Ансварт был политиком по призванию и знал о том, как манипулировать людьми намного лучше, чем знал это Геллерт. последнему наверняка казалось, что именно его собственные решения озвучивает для народа бывший однокурсник, а Гартвиг охотно поддерживал эту иллюзию. И в общем-то в таком тандеме действительно был определенный смысл, пока цели одного из участников не противоречили целям другого.
- Ты хочешь сделать из этой страны такую, какой она заслуживает быть. Ты хочешь сделать из этого мира то, чем он давно должен был стать. Если бы я так не считал, даже не просто считал, если бы я не был бы в этом уверен, меня бы здесь не было. И Форштросс тоже, - вот о чем им обоим не стоило бы забывать, так это о том, что, при всем уважении, не таланты свергают правителей и не идеи возводят на трон: и то, и другое делают армии - а об армиях в мирное время забывают только очень недальновидные генералы, - тоже не было бы. Я не подвергаю сомнению твои решения, даже если они кажутся мне неочевидными. Но решения, которые принимает Гартвиг, иногда бывают весьма спорными.
Он вгляделся в бокал так же, как Геллерт только что всматривался в свою чашку, но не обнаружил в нем ничего заслуживающего внимания, поэтому опять вернулся взглядом и мыслями к Гриндевальду. Наверно, Рудольфу стоило бы испугаться. Но если бы он пугался каждый раз, когда ему приходилось отстаивать собственное мнение перед тем, кто почувствовал наконец себя в праве задавать много риторических вопросов, он давно и безвылазно сидел бы в Хальштеттере, нервы лечил.
- Да, Ансварт стал канцлером, но только потому что таковым было твое решение. Мы шли за тобой, Геллерт, не за ним. Он знает об этом и, боюсь, слишком беспокоится о собственных интересах. Форштросс в растерянности: они немало сделали для этой победы, но привилегии отряда особого назначения получили совсем другие люди. И создание этого отряда было решением канцлера. Он ударил не только по тщеславию, Геллерт. Он ударил по доверию.
Поделиться62017-02-02 13:51:26
Ответа он так и не получил. То есть того ответа, который бы его интересовал. Рассуждение о том, что запирать двери стоит только от тех, кто не может их выломать, хоть и принадлежало к числу любопытных мелких наблюдений, но явно не было тем, что Геллерт хотел бы услышать.
Или Вереш ответил? Искать смысл в формулировках может быть забавным, но лишь когда собеседник склонен его вкладывать в малозначимые слова, иначе за чужие мысли можно принять собственные и даже не заметить. И всё-таки… Уже больше из чистого любопытства, чем ради того, чтобы выяснить что-то нужное, Геллерт со смешком поинтересовался:
- Ты решил, что к тебе зайдёт Ансварт?
Появление вина рядом с собой Геллерт отметил едва заметным кивком, который обозначал даже не благодарность, а просто подтверждение того, что он заметил бокал. Он поставил чашку с ещё недопитым чаем рядом, но вино пока не взял.
- Однако здесь я, - подтвердил Геллерт. - И надеюсь, ты не считаешь, что я здесь, чтобы разбираться в ваших отношениях друг к другу? Я не нянька ни ему, ни тебе и не собираюсь ей становиться. Это ваше дело. Ваше, Рудольф, - с нажимом повторил Гриндевальд. - И именно поэтому мне не нравится эта, как ты выразился, статейка.
И тут же понял, что это не так. Не поэтому. Точнее, не только поэтому. Но всё же ему хотелось считать, что основной причиной его недовольства является то, что Вереш выставил на всеобщее обозрение то, что должно оставаться за закрытыми дверями, и Геллерт всегда неплохо справлялся с задачей убеждения себя в том, что лучше соответствует его представлениям о правильном себе, так что эти мысли надолго в голове не задержались.
Дальше было веселее. Вереш то ли считал, что Ансварт что-то там решает за спиной Геллерта, причём он сам об этих спорных решениях по каким-то загадочным причинам не в курсе, то ли вот так ненавязчиво сообщал, что свежеиспечённый канцлер им нагло пользуется. Оба предположения Гриндевальду казались нелепыми. Или оскорбительными? Это Вереш его так вежливо назвал недалёким дураком, которому сели на шею и свесили ноги? Его?!
Геллерт склонил голову набок, изучающе глядя на Рудольфа, как смотрят на какое-то странное явление, и словно бы сомневаясь в том, что только что услышал.
- Да, я хочу превратить и эту страну, и этот мир в то, чем они должны были бы стать давным давно, - негромко проговорил он. - И Ансварт хочет того же. Если я пойму, что это не так, он перестанет быть канцлером и, вполне возможно, перестанет быть вообще кем-то. Но пока этого не случилось, открыто выступая против него, ты выступаешь против меня. Тебе ясно?
Он не задумывался надолго над тем, что ещё совсем недавно собирался не лезть в отношения Рудольфа и Ансварта. Но ведь, в конце концов, сейчас речь идёт вовсе не о том, что кто-то кого-то не устраивает. Если кто-то из его сторонников считает, что может на глазах у всего населения Теодесрайха или даже только венгерскоговорящей его части подрывать авторитет другого, то разве можно не вмешаться?
Следующие рассуждения Вереша вызывали уже даже не злость, а сплошное недоумение. Чьё решение? Канцлера? И как он это себе представляет?
Геллерт рывком встал и подошёл к восстановленному окну, чтобы Вереш не видел его попыток сдержать смех.
Ансварт назначил Гриндевальда руководителем Тройевахе в качестве поощрения за успешную работу на благо родины, так что ли? Ага, а если Гриндевальд будет не справляться, его наверно уволят. И каждый вечер он, небось, строчит отчёты канцлеру и трясётся, как бы на его место не назначили кого-нибудь ещё.
Картинка выходила презабавнейшей.
Геллерт развернулся и запрыгнул на подоконник.
- По доверию, значит, ударил, - насмешливо повторил Геллерт, покачав головой. Стекло успокаивающе холодило затылок. - Как нехорошо. Только вот причём тут канцлер? Можешь обрадовать своих подопечных, что их доверие не оправдал я, а не Ансварт. Но раз уж зашла речь об обиженных детях, не могу не спросить, ты понимаешь, что такое Тройевахе и зачем она создавалась или думаешь, что я просто подобрал несколько человек, на которых новая форма будет смотреться особенно выигрышно?
Поделиться72017-02-02 17:35:16
Предположение о том, что эту скромную обитель мог бы посетить новоиспеченный канцлер, говорило только о том, что Геллерт все же плохо знал своего однокурсника. Знал то, что тот выставлял напоказ, но не хотел даже задуматься о том, что Гартвиг был не из тех людей, которые решают свои проблемы своими руками.
- Нет, конечно нет. Но я подозревал, что он может прислать кого-нибудь, - причем не авроров, официальному аресту Вереш бы сопротивляться не стал. - В частном порядке.
А ведь, по большому счету, именно так и получилось. Могла ли эта газета с соответствующим переводом - интересно бы, кстати, почитать тот перевод - попасть прямо на стол Гриндевальду? Рудольфу интересно было бы знать, о чем именно говорили его бывшие студенты, прежде чем он имел счастье принимать у себя одно из первых лиц государства.
Он отпил вино. Геллерт был в ярости, и это все могло плохо закончиться. Для Рудольфа, но если тот не сделает вовремя нужные выводы, то все это может плохо закончиться для всего Теодесрайха. Вереш любил свою жизнь, не считал себя фаталистом и обычно не лез на рожон. Но он знал, что есть вещи поважнее, если бы не знал, то еще тогда, в девяносто девятом не покинул бы школу. Её он, в конце концов, тоже любил.
Ему было ясно, поэтому он кивнул. Гриндевальду тоже было ясно, похоже, намного больше, чем то, в чем он себе признавался. Иначе откуда бы эта оговорка "если я пойму". Он уже понимал, и Рудольф не стал заострять на этом его внимание: есть вещи, которым не научишь, до которых человек должен дойти сам.
- Я не стал бы выступать против тебя, Геллерт. Разве все то, что я сделал и что продолжаю делать - не лучшее тому доказательство?
Геллерт встал, и Рудольф встал тоже, совершенно не задумываясь, даже не по привычке к хорошим манерам, а подчиняясь порыву. В этом новом правительстве никто не пытался заставить его выражать особое уважение такими вот знаками, но это получалось само собой, хотя и выглядело, пожалуй, довольно странно. Вереш понимал это, и пока Гриндевальд стоял, отвернувшись к окну, подошел к камину. Ему ведь просто стало холодно в комнате, по которой несколькими минутами ранее еще гулял декабрьский ветер. Только и всего.
- Они мне не поверят.
Кто знает, услышал ли Геллерт в этой фразе то, что Рудольф ею сказал.
Они не поверят мне точно так же, как я не верю сейчас тебе.
Вереш отпил вино. Тепло растекалось по телу, а спина чувствовала жар открытого огня, и это было приятно.
- Если бы я думал именно так, и если бы я смог убедить в этом Форштросс, проблемы бы не было, Геллерт. Церемониальная гвардия - это совсем не то, к чему они стремятся. Мне кажется, я вполне понимаю, что это за отряд, и те, кого я по привычке называю детьми - не настолько дети, чтобы не понять. Они понимают, они считают, что готовы к такой работе. У тебя есть причины сомневаться в них или в их лояльности?
Поделиться82017-02-04 22:41:58
Что ж, его домыслы оказались именно домыслами. Причём одновременно из категорий “Нет” и “Конечно нет”. И почему это, интересно, Вереш так категорично не допускает и мысли о том, что заглянуть к нему в гости мог бы и Ансварт? Хотя, конечно, они с Рудольфом не особо-то и общаются. Машинально задумавшись, кого Ансварт мог бы прислать, да ещё и в частном порядке, Геллерт быстро пришёл к выводу, что лучшим кандидатом на эту роль был бы он сам. Только в этом случае речь, разумеется, шла бы не о “прислать”, а о “попросить”. Однако и этого делать Ансварту не пришлось. Напротив, уговорил обождать, когда Геллерт уже выбирал устроить ли ему выволочку Верешу прямо перед его подопечными или просто отправить за ним свежесозданную гвардию. Так что в итоге Геллерт просто пришёл сюда, в этот дом, через несколько часов после того, как узнал об интервью.
Но, может, зря его Ансварт отговаривал?
Вроде бы у некоторых народов кивок означает отрицание, но о подобных причудах среди европейцев Гриндевальд не слышал. Так что кивок Рудольфа, по идее, должен был значить согласие, но уже следующие его слова показали, что ничерта ему не ясно. Вот ни чуточку. Но он же не идиот! Всё же Геллерт знал его слишком долго для таких вот неожиданных открытий.
Гриндевальд сжал пальцами виски, провёл пальцами по глазам.
- Ты надо мной смеёшься? - то ли зло, то ли жалобно осведомился он. Скорее всё-таки зло.
Ему казалось, что сейчас Рудольф Вереш похож на нерадивого ученика, которому нужно объяснять прописные истины, а он даже попыток понять не делает, твердя как заведённый “Но я же стараюсь!”. Сам Геллерт таким никогда не был, и уж точно не ждал такого от бывшего учителя.
Он сделал несколько неторопливых, чтобы в полной мере ощутить вкус напитка, глотков, и вернул бокал на место.
- Мы сейчас говорим не о том, что ты стал бы или не стал бы делать, - Геллерт очень старался изобразить терпение и оттого говорил неторопливо, чётко отделяя слова друг от друга, но несмотря на это - или как раз поэтому? - раздражение отчётливо сквозило в его голосе. - Мы говорим о том, что ты сделал и, судя по твоей реакции, готов сделать ещё сколько угодно раз.
А ведь он уволился, когда Геллерта исключили. Совершенно внезапно Гриндевальд понял, что между тем поступком и сегодняшней статьёй удивительно много общего. Делал, делает и, видимо, готов и дальше делать.
Геллерт демонстративно вздохнул и продолжил объяснения.
- Для тех, кто пока не разбирается в том, кто что сейчас решает в канцлерате, вся новая власть представляет собой одно лишь “правительство Гартвига” - и ты критикуешь его. Критикуешь, заставляя людей, от которых нам сейчас нужен только бездумный порыв, задуматься. В глазах же тех, кто понимает настоящее положение вещей, ты критикуешь меня. Потому что это я дал Ансварту власть. Потому что он стал канцлером при моей помощи и поддержке. Поддержке, от которой я не собираюсь отказываться. Ты бросил вызов мне, публично, и я не могу его не принять. Ты понимаешь это, Рудольф? - уже на этом вопросе и без того не особо достоверное терпение начало сдавать позиции. - Как тебе вообще пришло в голову дать это дурацкое интервью? У тебя что, пропуска в канцлерат нет? Ты думаешь, что рассказать о своих обидах по меньшей мере всей Венгрии лучше, чем прийти к Ансварту, ко мне, да к кому угодно, и лично проставить все недостающие точки?
То что кто-то может не поверить в то, что Тройевахе создавалась именно Геллертом и никем иным, было даже обидно. Он так старался, так давно лелеял этот замысел, а тут его творение мало того что не ценят, так ещё и предъявляют претензии кому-то другому. Мол, мы о тебе лучшего мнения, ты бы такого не сделал.
- А мне поверят? Ты мне веришь? - второй вопрос прозвучал даже с каким-то детским недоумением.
Красивую форму дети, значит, не хотели. Дети хотели признания и, наверно, власти. Они же старались, так много сделали. Вот, можно сказать, сами всё устроили, продумали и преподнесли Гриндевальду победу на блюдечке с каёмочкой. А другие в это время плевали в потолок, зато теперь получают незаслуженные награды. Никогда раньше Геллерт не думал, что заявление о чьей-либо лояльности, тем более искреннее, вызовет у него столько негодования. Вереш явно много чего набрался от своих подопечных. Они же такие верные, такие преданные, а значит, Геллерт обязан подтирать им сопельки и выполнять их капризы. Он же в них не сомневается, нет?
Конечно, Гриндевальд всегда считал нужным поощрять тех, кто верно ему служит. И форштроссовцы должны были заметить и новые тренировочные залы, оборудованные специально для них, и доступ к образовательно-тренировчным ресурсам аврората, и то, как руководство тех из них, кто успел устроиться на работу - с чем, к слову, у ребят стараниями Ансварта, проблем не было вообще никаких - , сквозь пальцы смотрит на их отлучки, и… Да дракон их всех забодай, Геллерт уже и так сделал немало того, что показывало, как он оценил поддержку Форштросс, и не собирался останавливаться на достигнутом. Но только детки вошли во вкус и теперь считали, что вправе требовать чего-то от него. Стремятся они, видите ли!
- Значит, не понимаешь, - покачал головой Геллерт. - Ты ведь думаешь, что мне просто понадобился свободный от бюрократии отряд, которым я бы мог руководить напрямую, так? Вот только мне нужно кое-что гораздо большее. Я хочу, чтобы их боялись. Не как отряда, но каждого по-отдельности, и каждый по-отдельности должен уметь не только исполнять приказы, но и отдавать их. Я хочу, чтобы каждый их приказ воспринимался как мой приказ. Я дам им власть, но тот, кто посмеет оступиться, может и не надеяться на второй шанс. Там, где не успеваю оказаться я, будут они. Каждый из них готов отдать мне свою жизнь. Не за меня, а мне, чувствуешь разницу? Я верю, что среди твоих подопечных могут найтись те, кто действительно готов к этой, так сказать, работе. Не сейчас, но лет через пять. Только разве можешь ты утверждать, что это относится ко всем?
Поделиться92017-02-05 19:07:44
Сказать, что такой поворот беседы удивил Рудольфа, значило бы ничего не сказать. По его мнению, ни смехом, ни насмешкой, которую, видимо, и подразумевал Гриндевальд, здесь и не пахло. Все, что Вереш делал ради этой победы, было более чем серьезно, и он не позволил бы никому шутить над этим, даже себе. Некоторых вещей не должна коснуться профанизация, даже для того, чтобы они стали ближе и понятнее простым людям. Но Геллерт всегда отличался поспешностью в суждениях. Как и на этот раз, делая вывод, что Вереш мог бы повторить сделанное. Нет, он не мог бы и не собирался. Второй раз это бы уже не имело такого эффекта, а казалось бы простым сотрясением воздуха. Надо было бы искать другие методы. Надо будет искать другие, если у него еще останется такая возможность.
- Это, наверно, первый раз, когда я слышу от тебя, что ты чего-то не можешь, - если Вереш и позволил удивлению как-то прорваться в его голос или изменить выражение лица, то лишь мимолетно, и скоро опять справился с собой. - Я могу узнать, как именно ты планируешь сделать это?
Он интересовался не только потому, что не любил неожиданностей, и предпочитал знать, что его ждет, даже если это было неотвратимо по своей природе. Но если Гриндевальд собирался лично принять вызов, который был брошен не ему и тем самым подтвердить правдивость всего, сказанного в статье, ему следовало объяснить возможные последствия, даже если это будет последним, что он сделает в своей жизни. Тот, кто претендует на то, чтобы управлять такой страной и ее канцлером в придачу, должен понимать эти тонкости. Да, пожалуй, он и в самом деле должен был сначала поговорить с Гриндевальдом, но озвучивать очевидные вещи - он всегда считал это едва ли не оскорблением для развитого разума. Должно быть, переоценил... эту очевидность.
- Я ошибся. Для меня это было слишком неожиданно, и... Да, ошибся.
Хотя Рудольф пока точно не знал, в чем именно: в том, что не обратился напрямую, то ли наоборот, в том, что начал с наименее радикального способа из тех которые приходили в голову. Но и в том, и в другом случае, интервью было ошибкой, которую нельзя было не признать. Вереш взял газету, повертел в руках и бросил в камин, даже не развернув.
- Тебе они не смогут не поверить. И я прошу тебя не делать этого, Геллерт. Дети не должны нести ответственности за мои ошибки.
Поверят, только чем это закончится для них? Дети делят мир на черное и белое, отрицая существование оттенков. Да, они поверят Геллерту, потому что он - едва ли не единственный человек, которому они могут поверить на слово, но что дальше? Разочарование в своем лидере, в том, за что они боролись? Лучший и наименее вероятный исход. Вереш небезосновательно полагал, что их верность и преданность тогда сосредоточится на втором человеке, которому они всегда доверяли, на нем самом. Его личная небольшая армия - несложно понять, каким для нее станет исход.
Второй вопрос так и остался без ответа, он был слишком сложным. Рудольфу не было необходимости верить Гриндевальду, он просто знал. Пусть знание, в отличие от слепой веры, оставляет место сомнениям, но, как только такие появляются, они не рушат мироздание, а бесследно растворяются, будучи не в состоянии этому знанию повредить, только укрепить его.
Короткая речь Геллерта о его новых подопечных заставила Вереша задуматься и взять небольшую паузу. Он медленно допил вино, размышляя о том, что, несмотря на всю преданность своему делу и идее, рано или поздно многие дети, скорее всего, устанут, успокоившись достигнутыми победами и решив, что их борьба окончена. Нельзя было винить их в этом, они уже внесли немалый вклад в будущее - свое и страны - и имели право на обычную мирную жизнь. Но кто-то не умел уставать, и такие люди - если они были в полной мере людьми, конечно, - не давали права на усталость другим.
- Стать всеведущим и вездесущим? - если ему удастся сделать из этого отряда то, что он хочет сделать, то и за всемогуществом и бессмертием дело не станет. Рудольф пожевал губами - дурная привычка, признак приближающейся старости. Бокал опустел, и вопрос требовал честного ответа. - Нет, я не могу этого утверждать. Для кого-то из них этого действительно слишком много. И все же, среди них есть те, кто оправдает твои ожидания. И даже больше.
Поделиться102017-02-05 23:36:37
Да уж, из всего сказанного Вереш обратил внимание на одно лишь сочетание “не могу”, которое поспешил обратить себе на пользу. Даже удивление изобразил. Да если бы Геллерт действительно хотел от него избавиться, то такие простенькие уловки Верешу ни за что не помогли бы. Если бы?.. Что?!
А ведь он действительно не хотел. Рудольф Вереш был ему нужен. Такими сторонниками не разбрасываются, и это Геллерт прекрасно понимал. С другой стороны, понимал он и то, что даже таким сторонникам нельзя позволять переходить определённую черту, за которой конструктивные советы превращаются в подрывающие его авторитет нападки. Но почувствовал бы он удовлетворение или спокойство, если бы прямо сейчас испытал на бывшем учителе, скажем, те относящиеся к его предмету заклинания, которые освоил уже без его участия? Если бы отстранил его от руководства Форштросс и оставил доживать свой век здесь, под домашним арестом, помня о прошлых заслугах?
Нет.
А Вереш тем временем, изображая полнейшую покорность обстоятельствам в лице своего бывшего студента, интересовался, чем ему придётся платить за свою выходку.
Нет, он точно над ним смеётся!
Геллерт молчал, считая, что должен ответить на этот вопрос, но не находя ответа, который бы его устроил. Кто знает, как истолковал его молчание Вереш, но он пошёл дальше и вроде бы искренне признал свою ошибку.
Вроде бы - правильное уточнение. Это признание было таким же, как и недавний кивок. Геллерт едва ли не кожей чувствовал фальшь, от висевшего в воздухе упрямого “Сейчас я с тобой соглашусь, а потом сделаю по-своему” сводило зубы. И Геллерт не выдержал.
Он вскочил, одновременно делая движение палочкой. Особо над заклинанием не задумывался, и получилось что-то вроде Depulso, но почему-то двойного. Первой волной добило ещё по какому-то недоразумению недобитые стеклянные предметы перед ним, а вторая, последовавшая почти сразу, уже как и положено расшвыривала всё на своём пути. Дом, которому и без того сегодня досталось, ощутимо тряхнуло.
- Так какого эрклинга ты прямо сейчас опять творишь то же самое?! - Геллерт больше даже не пытался сдерживаться. - Ты не согласен с тем, что я тебе говорю? Так скажи! Скажи, а не чахни над своими драгоценным обидами, чтобы потом ещё раз подложить мне свинью! У тебя есть своё мнение? Отлично! Я пришёл специально, чтобы его обсудить. Не хочешь? Тогда отлови себе Хвосторогу и затолкай своё мнение ей в глотку, потому что, когда ты в следующий раз вспомнишь, что оно у тебя когда-то было, я прикажу арестовать тебя как предателя! - он несколько раз глубоко вздохнул. - Подумай, кем ты себя видишь в этой стране: моим сторонником и союзником или тупым болванчиком, чьё дело кивать и соглашаться.
Не дожидаясь ответа он аппарировал прочь, и в следующее мгновение порыв морозного ветра бросил в лицо пригоршню снега. Геллерт не удержал равновесие и упал, выставив руки. Ладони обожгло ледяными укусами. Встал, отряхнул налипшие хлопья с рук и мантии. Вокруг были горы и снег. И больше ничего. Пару секунд замешательства - и он понял, что находится недалеко от места, где родился. Вон там, внизу, его родная деревня, а сюда он бывало забирался то ли чтобы что-то кому-то доказать, то ли чтобы отстали. Он и не помнил уже.
Холод пробирался под одежду и уже почти угаснувшее согревающее заклинание, сила которого и не была рассчитана на такие температуры, но новое Геллерт не накладывал, а просто стоял, бездумно вглядываясь в едва различимые огоньки Форстау, пока от холода его не начало ощутимо трясти. Тогда он аппарировал обратно, а точнее - на кухню в доме Вереша, и как ни в чём не бывало взялся заваривать себе новую порцию чая.
Замёрзшие руки слушались плохо, и чтобы ещё что-нибудь ненароком не разнести, всё, что можно, Геллерт проделывал без помощи магии. В гостиную он вернулся с новой чашкой и ещё цеплявшимися за волосы снежинками, хотя большая их часть уже растаяла.
- Ты решил? - коротко спросил он, возвращаясь на ранее облюбованное кресло.
***
- Всеведущим? - повторил Геллерт, словно бы пробуя слово на вкус. - Нет, боюсь не тот способ. Тройевахе никогда не будет многочисленной, сам ведь понимаешь. Да и не настолько я верю в их способности. Но вот другие должны поверить… - Геллерт хмыкнул вдруг пришедшей аналогии. - Отчасти они и есть церемониальная гвардия.
Ну хоть с чем-то Вереш сегодня согласился так, что его не хотелось за это убить на месте. Это радовало, очень, и Геллерт слегка улыбнулся.
- Я верю, Рудольф. Но Тройевахе - не развлечение для детей и юнцов. И я надеюсь, ты понимаешь, что они не заняли место Форштросс и не созданы для того, чтобы вас заменить. У этого отряда совершенно иное назначение.
Поделиться112017-02-06 22:04:24
Некоторые вопросы требуют долгого и тщательного осмысления. Для других достаточно нескольких минут. Как раз их таких был вопрос, причиной которого стала вспышка ярости Геллерта, а именно: хватит ли нескольких капель бадьяна для того, чтобы вылечить ожог на ладони от каминной решетки, за которую схватился Рудольф, когда заклинание бывшего студента сбило его с ног, или стоит позаботиться о специальной мази. Размышляя над этим вопросом, Вереш успел несколько раз собрать разбитый заклинанием бокал и дать ему рассыпаться вновь. И, в очередной раз оставив его в целостном виде, налить себе еще вина из чудом оставшейся целой бутылки. Вино было сладкое, но не чересчур: то что нужно, после вечера сложного дня, много не выпьешь, но много и не нужно, Асу - не из легких напитков. Когда Геллерт вернулся в гостиную с чаем, Рудольф решил. Бадьяна хватит.
Да, был и еще один вопрос, но этот был из тех, которые, даже если требовали ответа, размышлений не требовали вовсе.
- Я решил, Геллерт. До завтра я улажу вопрос со статьей.
Рудольф опять сел в свое кресло, наблюдая за тем, как Гриндевальд сушит одежду. Еще когда Вереш был профессором, ему неоднократно приходилось наблюдать похожие побеги в исполнении самых разных учеников. Некоторые бежали тайно, ведь это было запрещено, некоторые делали это с вызовом - ведь это было запрещено. Наверно, кто-то, оставшись наедине с собой, рыдал, кто-то высказывал миру все, что не мог высказать школе, кто-то палил по белкам, да и некоторые самовозгорания в норвежских маггловских деревнях выглядели сомнительно. Вереш никогда не пытался выяснить, чем в такие минуты заняты его студенты, они должны были учиться так или иначе справляться с собой, и они учились. Все возвращались, разумеется, потому что не вернуться достаточно быстро значило бы нажить себе весомые проблемы. Это было в школе. А вне ее забавно было понимать, что время не властно над некоторыми привычками.
Идею о копировании маггловского бога в его основных характеристиках Геллерт отверг. Пока что отверг, но идея высшего блага не могла не потребовать рано или поздно ее воплощения, поэтому Рудольф, без споров откладывая идею на будущее и предполагая, что, возможно, воплощать ее придется кому-нибудь из наиболее талантливых его воспитанников, уточнил, разрешая тем самым некоторые технические сложности.
- Возможно, но для этого и не нужен специальный отряд. Всего-то и нужно, что наблюдать и доносить. С этим справится любой человек даже самого среднего ума, если его правильно мотивировать.
Ну конечно, Тройевахе - не развлечение для детей. А Форштросс - это, разумеется, оно самое, с обзорным колесом и клоунами. Как раз несколько месяцев назад развлеклись на полную катушку, страна до сих пор помнит, да и Гриндевальд с Гартвигом все еще не должны были забыть. Вереш поджал губы, но промолчал. Следить за словами - не дело таких людей, как тот, кто стоял сейчас перед ним, а эти самые дети все равно чаще всего слышат его слова не напрямую, а в должной интерпретации.
- Что касается моего мнения, - то он, что бы ни думал Геллерт, никогда и не думал скрывать его, иначе ведь и не было бы ни статьи, ни этого разговора. Но сейчас, кажется, Гриндевальд действительно готов был выслушать. - Ты много делаешь для ребят, это так. А то, что они делают, они делают не ради благодарностей и наград, это тоже правда. Но они были бы счастливы получить нечто такое, что покажет, как Форштросс важен для тебя, и никто не претендует на их место. Выступи перед ними с речью, отметь лучших, пожми им руки - они не забудут этого до конца жизни.
Поделиться122017-02-07 21:08:23
Рудольф ответил сразу же, и в то же время ушёл от ответа. Забавно, ещё в начале разговора он бы вполне удовлетворился таким вот уверенным обещанием разобраться с собственноручно созданными проблемами, но сейчас это казалось не особо существенной деталью. Статья? Подумаешь, статья, если теперь выясняется, что Верешу в принципе не стоит доверять. Может, это было признаком неожиданной сентиментальности, но Геллерт чувствовал обиду, причём не на Вереша, а, можно сказать, на мироздание в целом. Всё-таки Рудольф был его самым первым сторонником. Не Ансварт, нет. Тот в школьные годы был скорее приятелем, пусть даже они иногда и обсуждали, как будут перетряхивать этот погрязнувший в Статуте мир. А вот Рудольф стал на его сторону уже в те времена, и этим, признаться, тогда очень гордился, хотя и старался не подавать вида.
Геллерт молча просушил вымокшую от снега одежду, убрал палочку, устроился в кресле и только потом напомнил:
- Ты так и не ответил на мой вопрос. Точнее, ты ответил не на тот.
Он взял тёплую чашку обеими руками и неторопливо отпил. Вот чай у Вереша определённо был хорошим. Хоть что-то приятное.
Вереш сегодня, очевидно, решил устроить день непонимания Гриндевальда, иначе объяснить его слова Геллерт не мог. Он досадливо поморщился и покачал головой.
- Возможно так, но это тема для отдельного разговора. У Тройевахе другая роль. Они нужны, чтобы действовать, и не только по моему приказу, но и от моего имени. И - со временем - не только в Теодесрайхе.
Последнее было, наверно, самым важным из всего, что касалось Тройевахе. Сейчас они - лишь одно из подразделений канцлерата, но это временно. Когда власть Геллерта распространится и на другие страны, именно Тройевахе станет связующим звеном, стержнем, который не позволит всей конструкции распасться. Именно поэтому они присягали лично ему, а не канцлеру.
Мнение у Рудольфа оказалось неожиданно… непритязательным? Впору было рассмеяться: и ради этого он всё это затеял? Ради того, о чём мог просто попросить? Или даже не просить, а просто подождать. В конце концов, Геллерт и сам не собирался бросать Форштросс и обделять его вниманием особенно теперь, когда основная часть работы над Тройевахе подошла к концу. Хотя в этой своей статье Рудольф вовсе не делал упор на Форштросс или Тройевахе, так что либо он принадлежит к числу людей которые готовы взорвать дом, лишь для того, чтобы попросить у сбежавшихся на шум соседей немного соли, либо… ну да о втором варианте они уже поговорили. Возвращаться к этому вопросу Геллерт не собирался.
Он кивнул, а потом с небольшой задержкой и выразил согласие словами.
- Да, ты прав. Я встречусь с ними, - в свете сегодняшнего разговора это становилось уже необходимостью. - И нужно заодно подумать об официальном статусе Форштросс. Каким ты его себе представляешь?
Поделиться132017-02-08 00:18:24
Вопросов было много, большая часть из них были риторическими. На какие-то из них необходимо было дать ответ, но сначала угадать, на какие. Это было похоже на экзамен, только Вереш на нем был совсем не в той роли, к которой привык, а для другой чувствовал себя слишком старым уже давно.
- Тогда не будешь ли ты так добр повторить "тот" вопрос, Геллерт? Мои попытки угадать, боюсь, только зря потратят твое время.
Рудольф кивнул, соглашаясь с ролью Тройевахе и, конечно, с тем, что скорее рано, чем поздно, масштабы их деятельности, как и масштабы деятельности других подразделений, необходимо будет расширить в рамках братской помощи союзным государствам, а затем, может быть, закрепить уже в рамках государства единого. Вереш не слишком переживал, что имеет довольно смутное представление о том, что именно ждет Теодесрайх в недалеком, но несомненно светлом будущем: формат содружества или государства без границ. А может быть, империи с колониями: это было бы красиво, хотя и несовременно. Такие вопросы Рудольф оставлял решать тем, кто хорошо разбирался в них, а сам предпочитал контролировать прежде всего свою зону ответственности, коей был Форштросс. В этих вопросах он напротив чувствовал себя как рыба в воде, и, ничего удивительного, что он позволил себе довольно улыбнуться, когда Геллерт наконец перешел к их обсуждению.
- Как общественную организацию содействия аврорату. Усиливать патрули, наблюдать за порядком во время массовых мероприятий, оказывать разнообразную помощи тем, кто будет в ней нуждаться. Заниматься политическим просвещением.
Пожалуй, это надо было бы объяснить подробнее. Или нет, но оседлав своего любимого конька Рудольфу непросто было остановиться, да и никто его не останавливал. Бывший профессор подался вперед, забыв о том, с чего начиналась эта встреча, и чем она продолжалась. В эти мгновения его не интересовало ничего, кроме будущего Форштросс.
- Большинству из них никогда не достигнуть аврорского уровня. Но для того, чтобы контролировать правопорядок на местах, он зачастую и не нужен. Достаточно меньшей, но и более широко рассредоточенной силы. Один или два форштроссовца на любом более или менее крупном объекте - и мы сможем остановить многие преступления еще в зародыше, предотвратить развитие замысла, ну или оказать своевременную помощь в худшем случае. Люди почувствуют себя более защищенными, потому что рядом с ними всегда будет человек, которому они смогут довериться. Аврорат сохранит силы для тех случаев, когда без него не обойтись.
Ничего сверх того, что смогут сделать эти дети. Но и ничего менее того, что они могут сделать. Они хотят быть полезны, и Гриндевальд даст им этот шанс, Вереш ничуть не сомневался.
- И, разумеется, идеологическая сторона вопроса: Форштросс не даст забыть о том, для чего мы все трудимся и к чему стремимся, превратит высшее благо из абстрактного для многих лозунга в достижимую цель, в которую каждый может внести посильный вклад.
Поделиться142017-02-09 23:13:22
Встречный вопрос Вереша заставил Геллерта отвлечься от чая и посмотреть на бывшего учителя с удивлением и недоверием. Кажется, он достаточно ясно изложил, что ему не нравится в течении этого разговора. Сформулировал ли он это в конкретный вопрос - одну фразу, в конце которой можно поставить вопросительный знак? Этого Геллерт не помнил, но с каких это он должен уделять такое внимание формулировкам при разговоре с другом?
- “Тот” может быть практически любым, из тех, что ты оставил без ответа, - сухо заметил Геллерт. - Но чтобы тебе было проще, я выберу сам. Ты собираешься сейчас говорить со мной о том, что конкретно тебе не нравится в действиях нынешнего правительства Теодесрайха?
О том, есть ли такие поводы для такого разговора, спрашивать Геллерт не собирался. Дураку ясно, что есть. Вереш, конечно, может это и отрицать. И это тоже будет ответом.
Зато как только речь зашла о Форштросс, настроение Вереша резко переменилось. Теперь он говорил не только охотно, но ещё и по теме. Очередное подтверждение того, что есть люди, которым стоит просто заниматься своим делом и не лезть в другие. Очевидно, “своим делом” для Рудольфа Вереша был Форштросс, и с этим делом он справлялся легко и с огромным энтузиазмом. Из-за этого его искреннего энтузиазма и преданности лично ему, которую Вереш по собственному почину прививал своим подопечным, Геллерт, не задумываясь, отнёс Рудольфа к числу тех из своих сторонников, на чью поддержку он всегда может рассчитывать. Если бы не эта треклятая статья, он и не подумал бы, что то решение могло быть слишком поспешным.
Ну что ж, хотя бы в том, что касается Форштросс Вереш его пока не разочаровывал, так почему бы действительно не обсудить?
- Политическим просвещением? Ты говоришь о работе внутри организации или о том, чем будут заниматься её члены?
Всё же дети - не лучшие кандидаты для такой деятельности, даже если они считают себя уже достаточно взрослыми. Но и, кто знает, может, Вереш хочет расширить поле деятельности? И вот, кстати, об этом…
- Я правильно понимаю, что ты собираешься расширить состав Форштросс, чтобы он охватывал не только… подрастающее поколение? - То ли из вредности, то ли из желания посмотреть, что же получится, Геллерт вдруг решил посмотреть, что получится, если в одном предложении соединить Верешево детище, мнением о котором он делился без труда, и канцлера. - Тебе надо будет согласовать это с Ансвартом. Он вроде бы собирался наконец разобраться с вашим финансированием и заодно узаконить отлучки твоих работающих подопечных.
Но вообще идея занять население какой-нибудь объединяющей деятельностью была неплоха. При этом деятельность даже не обязана быть осмысленной. Можно, например, образовать добровольные отряды по превращению вон той кучи круглых камней в квадратные по средам и квардратных в круглые - по воскресеньям. Главное, чтобы кто-нибудь мог уверенно объяснить, почему это нужно для движения к общей цели.
- И ещё нам нужно определиться с полномочиями Форштросс. Или они будут работать только в связке с авроратом?
Поделиться152017-02-10 18:42:24
Вереш был более чем уверен, что неплохо сформулировал, что именно ему не нравится, еще в статье. Конечно, была вероятность, что Геллерт не дочитал до конца, впечатлившись первыми строками и уготовив газете примерно ту же судьбу, которой Рудольф подверг свой экземпляр. Пожалуй, можно было заверить своего талантливого студента в том, что с этих пор его устраивает в правительственном курсе абсолютно все. Однако это было бы ложью. А некоторым людям не станешь лгать даже если от этого зависит твоя жизнь.
- Да, Геллерт, скажу. Мне не нравится, что ваша дружба с Ансвартом становится частью политики страны. Или политика - частью вашей дружбы. Гартвиг - сильный политик, у него есть свое видение будущего Теодесрайха и тех путей, которыми этого будущего можно достичь. То, что оно полностью совпадает с твоим, я считаю маловероятным. Когда различия проявят себя - лишь вопрос времени. Скажи мне, Геллерт, неужели ты не допускаешь вероятность того, что я прав? Доверяешь ему как себе?
Да, был и еще один вопрос, тесно связанный с предыдущим: вопрос отлова хвостороги. Дракон мог бы не одобрить такого обращения, которое предлагал Гриндевальд, очевидно забывая, что это редкий исчезающий вид, который не только нуждается в охране, но и вполне успешно себе ее обеспечивает.
- Я вижу себя твоим сторонником и союзником. Но я буду кивать и соглашаться, если мое мнение в твоих глазах делает меня предателем. Потому что должен быть хоть один человек, который хорошо знает вас обоих и может внимательно следить за ситуацией, безусловно оставаясь на твоей стороне. Надеюсь, однажды я смогу с чистой душой признать, как сильно я ошибался.
- Да, я говорю именно о том, чем они могут быть полезны. Внутри организации политическое просвещение поставлено уже достаточно уверенно, но, увы, не на местах. Да, возможно, кое-где будут неуместны лекции или политические дискуссии, почти везде, откровенно говоря, но в этом нет необходимости. Главное - создать правильную атмосферу, задать правильные ориентиры. Ты ведь понимаешь, о чем я, верно?
Им предстояла кропотливая работа. Работа, требующая не только смелости, преданности и абсолютной веры в идеалы, но еще и внимания, умения анализировать и делать правильные выводы. Умения принимать решения и действовать от имени, и в то же время - на свой страх и риск. Геллерт мог думать, что для этого необходим еще один специальный элитный отряд, но Вереш знал, что без этого никогда не обходилась работа Форштросс, и если бы не умение принимать такие решения и отвечать за них и обеспечить их реализацию, августовские события могли пойти совсем другим путем.
- Это не потребует особых усилий и получится совершенно естественно, потому что подрастающее поколение имеет свойство... подрастать, и не все захотят покинуть организацию, для многих Форштросс - это вторая семья. А кое для кого и первая.
Рудольф так увлекся, что не сразу понял, какую ловушку на его пути выставил Геллерт. Значит, согласовать с Гартвигом? Значит, он может и отказать? Несмотря на то, что если бы не Форштросс, его дорога к власти могла бы быть куда как более тернистой. Вереш пожалел, что бокал был пуст, он бы глотнул еще асу, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. Но наполнять его вновь, в третий раз, было бы нехорошим знаком. Рудольф уселся в кресло поглубже и устроил руки на подлокотниках.
- Согласовать с Ансвартом право форштроссовцев продолжать служить стране, несмотря на возраст? - звучало, конечно, лучше некуда. Газетчикам бы понравилось, но второй раз одну и ту же ошибку Рудольф совершать не собирался. - Что ж, Геллерт, если ты считаешь, что есть необходимость в том, чтобы оговорить это отдельно, то я сделаю это. Канцлер ведь не станет возражать против того, что в твоих интересах, не так ли?
Разобраться с бюджетом, разобраться с тем, как узаконить те часы, которые дети посвящали исключительно интересам Теодесрайха и этого самого закона. Да, это все было необходимо, если задуматься, и заботиться об этом должны были как раз такие люди, как Гартвиг. Вереш, всегда относивший себя к категории людей действия, был весьма далек от такой работы, но не признавать ее необходимость, конечно, не мог. И, Геллерт был абсолютно прав, для того, чтобы эта работа была проделана качественно, необходимо было сначала сформулировать то, что потом и станет основой закона. В данном случае, полномочия Форштросс: достаточно широкие, чтобы в существовании организации был смысл, но такие, с которыми дети смогут справиться.
- Не только. Я уверен, что Форштросс в некоторых случаях может вполне успешно работать там, где сейчас работает аврорат, тем самым уменьшая нагрузку на подразделение. Для этого они должны иметь право использовать магию в интересах закона. Также, возможно, право обезоружить или задержать подозрительную личность, возможно, произвести конфискацию имущества для передачи аврорам. И, разумеется, полномочия, связанные со сбором необходимой информации. Мне кажется, это не выходит за рамки "содействия" или "оказания помощи".
Поделиться162017-02-12 20:31:22
Ну наконец-то! Случилось чудо, и они хоть немного сдвинулись с мёртвой точки в решении вопроса, какая же муха укусила Рудольфа Вереша. Сдвинулись, правда, не очень далеко, потому что все его слова сводились к тому, что ему не нравится Ансварт. А Вереш вот Ансварту тоже не нравился, какое совпадение. Рудольф, похоже, подозревал канцлера в двойной игре с непонятными целями, Ансварт считал, что Вереш слишком себе на уме, чтобы можно было бы без опаски доверять ему ту весьма значительную силу, в которую превратился Форштросс. Примечательно, что на данный момент события подтверждали позицию Ансварта.
- Конечно, не допускаю! - категорично и всё ещё с налётом недавнего раздражения в голосе заявил Геллерт. - Какие вероятности? Я просто знаю, что ты прав. Во всяком случае в том, что касается путей, - он коротко усмехнулся. - Убеждался уже не раз. А вот конечная цель нас объединяет, иначе ничего этого не было бы.
Или нет. Всё же Геллерт порой опасался, что Ансварт захочет остановиться слишком рано. Побоится сделать следующий шаг, решит, что риск потерять уже достигнутое того не стоит. Но делиться сомнениями сейчас явно было не лучшее время и место. Чего доброго Вереш их запомнит и примет как руководство к действию, преспокойно выкинув из головы, что Геллерт к такому повороту событий вообще-то готов.
- Рудольф, разве я давал повод считать себя наивным дураком? Я не доверяю Ансварту как самому себе. Я вообще никому не доверяю как самому себе. И я никогда не забываю о том, что те, кто стоят рядом со мной, могут стремиться к чему-то иному. Ты подозреваешь Ансварта в чём-то конкретном или тебя просто не устраивает, что он стал канцлером?
А ведь это и вправду походило на какую-то глупую ревность. Вереш сейчас очень напоминал домовика Ансварта. Тот так же недолюбливал Геллерта, как Рудольф - Ансварта. И, что примечательно, по той же самой причине. И судя по упорству, с которым Вереш отказывался слышать доводы Геллерта, решать этот вопрос придётся тем же образом. К тому же эта дурацкая жертвенность там, где Геллерт хотел бы увидеть разумный спор уже изрядно раздражала.
Он в несколько глотков допил чай, отставил чашку в сторону.
- Да, ты будешь кивать и соглашаться, - теперь в его голосе отчётливо звучал приказ, а не попытки уговорить или переубедить. - Потому что я сочту предательством любое твоё действие против меня и любого из моих сторонников, и мне плевать, какими соображениями ты будешь при этом руководствоваться. Если тебя не устраивает что-либо из происходящего в стране, ты всегда можешь поговорить об этом со мной, а не жаловаться всей Венгрии.
А что ещё он мог сделать, если Вереш попросту не понимал, что даже эта его выходка - самое настоящее предательство. Он прикрывается своей верностью как щитом, и даже мысли не допускает, что его поступки могут оказаться направлены против Гриндевальда - он же так предан своему бывшему студенту. Можно было бы от него избавиться, но это значило бы проблемы с Форштроссом, да и к тому же Геллерту пришлось бы заниматься Верешевыми подопечными самому, потому что другой кандидатуры на эту роль придумать не получалось...
Нет, пусть лучше и дальше делает то, что у него действительно получается, и не лезет к другим. Если сможет.
- Я понимаю, о чём ты, но не понимаю, как ты собрался этого добиваться силами Форштросс.
Да, возможно Форштросс и не был задуман, как молодёжная организация - просто так сложились обстоятельства, - но эта репутация останется за Форштросс надолго, что делало их не лучшим инструментом для пропаганды. Дети вполне могли бы заняться просвещением ровесников и уже неплохо освоились в школе, но в масштабе целой страны? Разве что дети проявят весьма недетские таланты к подковёрной игре. Или можно, конечно, как и предложил Вереш, дождаться, пока вчерашние школьники повзрослеют, но столь долгосрочные перспективы обсуждать стоило бы разве что после решения всех насущных вопросов.
- Я спрашивал о твоих планах на ближайшее будущее, - уточнил Геллерт. - Ты собираешься и дальше пополнять ряды засчёт школьников и выпускников? Или думаешь набирать и тех, у кого школа давно осталась позади?
На упоминание Ансварта Вереш вполне ожидаемо ощетинился, но держал себя в руках, что уже радовало.
- Согласовать количество форштроссовцев и то, как государство будет поощрять их стремление служить родине, - поправил Геллерт. - Конечно, никто не запретит им выходить в патрули и тренироваться в свободное время, но, мне кажется, будет лучше, если им не придётся думать о том, как совмещать Форштросс с насущными вопросами работы и зарплаты. Так что поговори с канцлером об этом.
Конечно, Геллерт мог бы поработать почтовой совой. Или просто выбрать кого-то одного из них, согласовать всё с ним и поставить второго в известность о принятом решении. Но в конце концов, нужно же ему понять, могут ли эти двое в принципе взаимодействовать без его участия? Вот и посмотрим. Благо готового решения у Ансварта, насколько знал Геллерт, пока не припасено, но в то же время вопрос достаточно прозрачный, чтобы они ненароком не передрались. А он посмотрит, что у них выйдет.
- То есть им нужно право проводить самостоятельные задержания, при необходимости с применением силы, личный обыск задержанных и просто подозрительных, проверка документов, - задумчиво перечислил Геллерт. - Я бы ещё добавил возможность привлечения твоих ребят к операциям аврората и, соответственно, возможность расширения их полномочий в ходе этих операций. И тогда тебе понадобится ввести для них правовое образование. Не настаиваю на том, чтоб ребята тратили на это слишком много времени, но для галочки оно должно быть. Я поговорю с Демкером, и мы подберём кого-нибудь из Департамента. Или можешь просто ограничить членство в Форштросс выпускниками Фламмы и Ветара.
Поделиться172017-02-14 11:48:56
Конечная цель, значит, была общей? Верешу вдруг стало интересно, верит ли в это сам Геллерт или не пытается обмануть хотя бы себя. Нет, что касается Ансварта, здесь никаких вопросов: его конечная цель была вполне очевидна и, быть может, даже не противоречила планам Гриндевальда, да, скорее всего, на этом этапе не противоречила. Планам, но не конечной цели, поскольку поверить в существование таковой в голове своего лучшего студента Вереш просто не мог. У таких людей как он не может быть конечной цели, только очередная дверь, как та калитка в самом центре Будапешта, которую могут увидеть все, а вот открыть - далеко не каждый.
- Я подозреваю его в том, о чем говорил, Геллерт. Если бы у меня были доказательства против него, они уже были бы у тебя. Когда у меня будут доказательства - они будут и у тебя.
Может быть, то, что говорил Геллерт дальше, и не было вопросом или просьбой, но Рудольф все равно согласно кивнул. Во-первых, потому что он обещал кивать и соглашаться, так почему бы не начать прямо сейчас. Во-вторых, потому что хотя бы в своих глазах он собирался оставить это своим решением, а не приказом своего студента.
- Если ты сомневаешься, что их будут слушать, то не сомневайся. Будут. Не забывай, что Форштросс - не просто отряд тех, кому мало было дуэльного клуба в школе. Среди них те, кого учили убеждать, как и те, кого особо и учить было не надо. Если люди будут знать, что тот, кто носит отличительных знак отряда, говорят не только и не столько от своего лица, сколько от лица правительства, любая беседа, простое обсуждение хотя бы даже новостей дня, может стать, скажем, уроком политического просвещения. Те, кто достаточно умен, прислушаются. Те, кто совсем глуп, могут спорить и протестовать против того, что им не нравится. Все остальные станут немного умнее, заметив, что происходит в результате с глупыми.
Может быть, это и не агитация в том виде, в котором ее привыкли видеть, но новое время требовало новых методов, и Рудольф был уверен, что именно Форштросс встанет в авангарде всего нового в этой стране. Они ведь уже были первыми из тех, кто заявил о переменах, и они отлично справились. Может быть, именно потому, что они все еще были отчасти детьми, которые, как известно, проще воспринимают новое, не имея за плечами слишком тяжелого груза старья.
- Да, именно так. Я собираюсь делать упор на молодежь. Опыт, мудрость и рассудительность - хорошие качества, но для той работы, которую выполняет Форштросс... будем честны, они будут только мешать. Возможно, это дает повод рассматривать отряд как некий трамплин для карьеры, и только. Но это ведь не так уж и плохо: Форштросс получает ребят с сильной мотивацией проявить лучшее, на что они способны, а ты через несколько лет - людей, прошедших огонь и воду, людей, о которых получишь самые достоверные рекомендации, и в которых сможешь быть уверен.
О том, что получит он сам, Вереш не слишком задумывался. Какие-то вещи, вроде спокойной старости, наверно, подразумевались сами собой, но до этого еще было довольно далеко: и до старости, и до спокойствия - да и кто знает, дойдет ли до нее вообще дело, когда приходится наступать на горло либо своим принципам, либо действующему канцлеру. Канцлеры обычно такого не любят, и Рудольф сомневался, что Гартвиг станет исключением.
- Я поговорю с Ансвартом. В ближайшее время.
Дальше лишь вопрос того, как повернуть это дело в разговоре. Так, чтобы канцлер согласился, а если не согласится, это тоже можно было бы использовать. Не совсем это правильно, вести такую игру, но что поделать: с волками жить - по-волчьи выть.
Рудольф опять кивнул пару раз в ответ на итоги, подведенные Геллертом. Да, все верно, и про расширение полномочий тоже. О том, что Гриндевальд сам дошел до этой мысли, тоже стоит упомянуть при Гартвиге. Только сначала довести идею до идеала.
- Я не хочу ограничиваться двумя факультетами. Во-первых, присутствие колдомедиков в отрядах уже не раз оправдывалось, а лучшие колдомедики, как ни крути, это эрда. Во-вторых, студенты иногда проявляют совершенно неожиданные грани таланта, те, к которым, казалось бы, не располагает их факультет, - секунду он задумчиво смотрел на Геллерта, но потом отбросил лишние размышления и вернулся к делу. - Ну и в-третьих, дополнительное образование еще никому не повредило, тем более, правовое. Нельзя забывать, что Дурмштранг, будучи отличной школой, официально не находится в юрисдикции Теодесрайха, а значит и право там изучается общее, здесь же необходимо специфическое, ведь работать придется здесь, а значит, по нашим законам. Ты прав, пусть Хайнрих подберет им хорошего учителя.
Страница: 1
