I. dum spiro spero

● Место рождения и проживания: Форстау, Австрия/ Фелкштрассе, Теодесрайх
● Биография:
А что, если ты Гриндевальд? Но только – вот незадача – какой-то другой Гриндевальд. Как оно?
Как оно, Иштван начал узнавать с самого детства, когда от родителей слышал в основном два навязчивых мотивчика: «а Геллерт в твоем возрасте» и «ты совсем как твой брат». В общем, о том, что у него вообще есть брат, Иштван узнал именно таким вот образом, но так и не смог понять от родителей, стоит ли на него равняться или наоборот опасаться повторить его успехи. Школа могла бы внести ясность в вопрос, но в школе о Геллерте Гриндевальде помнили только то, что он – простите великодушно – испортил стену. Иштван видел эту стену. Даже несколько раз подряд приходил смотреть на нее в надежде проникнуться глубокой мыслью, навеки впечатанной в эту стену родной кровиночкой. Но, черт бы ее побрал, это была просто испорченная стена.
Потом он узнал, в чем смысл – профессор, читавший артефактологию внес кое-какую ясность, и на некоторое время Иштван заинтересовался снова, теперь уже сказочкой о Дарах вместо сказочки о брате. Исследование было интересным и длилось что-то около года до того, как его не вытеснило новое увлечение.
А вот в Форштросс за него взялись всерьез. Гриндевальд сначала не понял этого, не заметил. Дело было веселое, что-то вроде дуэльного клуба, а в ответ на идеологическую проработку можно было просто с самым серьезным видом кивать, одновременно вспоминая подробности последнего свидания. И все же одно Иштван вынес из всех этих разговоров. Его брат достоин того, чтобы называться его братом.
И этого оказалось достаточно для того, чтобы на имя Геллерта Гриндевальда прилетела сова с приглашением на празднование совершеннолетия. И этого оказалось достаточно, чтобы Геллерт Гриндевальд пришел.
Вообще, неизвестно, кто был больше удивлен этим визитом: Иштван или сам Геллерт, но так или иначе, разговор состоялся, а дальше...
Дальше как-то завертелось. Сразу после выпуска, традиционно посетив тетю Батильду («а вот Геллерт в твои годы…») и полюбовавшись на могильные камни со знакомым символом, Гриндевальд пошел стажироваться к обливиаторам, отучился, начал свой благородный труд, помогая людям освободить сознание для новых удивительных открытий, и…
Однажды теплым и приятным летним утром вдруг понял, что у него проблемы. Действительно проблемы, потому что начиная с августа двадцать первого года в этой стране, да и в нескольких соседних, невозможно стало назвать фамилию, чтобы не нарваться на, в лучшем случае, тщательную проверку документов. А однажды его вообще остановили свои же, то есть уже бывшие «свои». Форштроссу, видите ли, не понравилось, что он смеет присваивать себе эти проклятые одиннадцать букв! Иштван серьезно поговорил с недоносками. А потом, придя в себя через восемь часов, еще раз, второй по счету, поговорил с братом.
И правду говорят, что с тех пор жить стало лучше, жить стало веселее. Во всяком случае, Иштвану действительно стало. Нет, он все еще старается упоминать свою фамилию как можно реже, но, как ни крути, именно она открыла ему доступ ко многому такому, о чем он вряд ли мог бы мечтать при других обстоятельствах. Например, к дуэлям с сильнейшим (он не забывает повторять это при случае, потому что Геллерту нравится, а ему не сложно) темным магом из ныне живущих – правда, только когда последний в благодушном настроении. Или к возможности под псевдонимом писать разгромные политические ревью в несколько уважаемых французских газет, так сказать, находясь в самом сердце тирании и рискуя жизнью. Есть еще много других возможностей: связи, деньги и «особое отношение» открывают многие двери.
● Способности:боевая магия (это для самозащиты, мне очень надо), ТИ (немногим выше школьного уровня), легилименция, немного окклюменция. Владение обливиейтом 80 лвл. Навык доводить брата и оставаться живым. Немецкий, венгерский (родные), английский, латынь (со школы).
● Связь с вами: э… через брата, а то вдруг там сибирская язва в письме, а у меня прививки нет. У него, правда, тоже, но…
● Планы на игру: хммм… Хочу поколдовать бузинной палочкой. Нет, ну а что, я серьезно. Он же не ходит с ней в душ, верно? Не ходит же?